Армянские щит и меч


В армянском языке для обозначения слова щит есть два синонима vahan (վահան) и aspar (ասպար)[1], причём Г.Джаукян ссылаясь на Г.Ачаряна представляет оба слова как перенимания из иранского[2].
Армянский воин. Реконструкция PeopleOfAr
Если мы исходим из представлений индоевропеистики, согласно которой прото-армяне (носители основного словарного запаса армянского языка), прибыли из Балкан на Армянское Нагорье в процессе мощного миграционного потока в числе Народов Моря и смогли навязать свой язык населению могущественного Урарту[3], то мы должны признать также, что протоармяне являлись довольно воинственным племенем. 

И.М.Дьяконов так и вообще представляет протоармян чуть ли не отрядом специального назначения своего времени – “Так как общее движение фрако-фригийских племен шло, как мы видели, с запада на восток, то в протоармянах мы должны видеть головной отряд этого движения.”[4]

Следовательно мы имеем полное право отметить, что для нации, которая образована на базе чрезвычайно воинственного племени, ничто не было столь важно, сколь вооружение, и кажется довольно странным, что слово значащее «щит», не было сохранено и вместо этого было перенято из иранского. 

Заметим, что последний наш абзац есть ничто иное как перефраз аналогичного выссказывания Антуана Мейе - « ..относительно той нации [армян], чья конституция, насколько это можно видеть, патриархального типа, ничто не было столь важно, сколь сын, который обеспечивает продолжение рода, и кажется странным, что значащее слово «сын» , было столь изменено..»[5]. Первое выглядит ничем не менее странно чем второе…

Фактически мы имеем парадоксальную ситуацию – воинственное племя фрако-фригийской группы, предположительно мушки (И.М.Дьяконов), вооруженное как мечами так и щитами смешавшись с не менее воинственными хурритами, урартами и лувийцами, которые несомненно также были вооружены мечами и защищены щитами, образовало армянскую народность, и при этом почему-то забыло все существующие у этих народов названия такого предмета как Щит. Ни протоармянского, ни хурритского, ни урартского, ни лувийского названия Щита не сохранилось в древнеармянском и древние армяне, согласно Ачаряну, были вынуждены заимствовать название щита у иранцев – переиначив авестийское vərəϴa “щит” на vahan (վահան), а из двух форм названия щита в средне-персидском aspar и sipar, выбрать aspar.

Между тем, совершенно очевидно, что связав это с реальной и продолжительной действительностью, мы должны признать, что слово обозначающее такой предмет как Щит, является единицей того, что мы называем лексической базой языка, то есть наиболее устойчивым пластом его лексики или иначе говоря единицей основного словарного фонда. 

“Основной словарный фонд не является неизменным, — и здесь создаются новые обозначения для старых понятий, в отдельных случаях и заимствованные, однако новейшими исследованиями установлено, что основной словарный фонд любого языка обновляется в среднем не более чем на 15% в течение 1000 лет.” – пишет академик И.М.Дьяконов. 

Маловероятно, чтобы в число этих 15% попало слово, которое в условиях войн на протяжении всей истории хурритов, лувийцев, урартов и армян постоянно находилось, как говорится - на языке, то есть не имело какого-либо видимого шанса быть забытым. А тут забыты все возможные слова – хурритское щит, лувийское щит, урартское щит и прото-армянское щит. (???)

Неразбериха, но уже совсем иного рода присутствует и в связи с армянским словом sur (սուր) “меч, остриё” и если уж мы говорим о Щите, то для сравнения имеет смысл рассмотреть и это.


И.М.Дьяконов считает арм. sur (սուր) “меч, остриё” перениманием выводя его из урартского šurə „оружие” и при этом пишет – “По всей вероятности, значительное число (несколько сот) слов древнеармянского языка, до сих пор не объясненных, окажется словами хуррито-урартского происхождения. Однако и эти слова не относятся все же к основному словарному фонду и поэтому древнеармянский, конечно, не может считаться родственным хуррито-урартским языкам. Этот пласт в древнеармянском следует рассматривать как субстрат — то есть как остаток языка местного населения Армянского нагорья, сохраненный при его перexоде на древнеармянский язык.”[6].

Однако в отличии от И.М.Дьяконова, Г.Ачарян и Г.Джаукян считают это слово исконно армянским, берущим начало от индоевропейского kō-ro-, образованного посредством k′o- “точить” и частицей –ro-. 

В действительности же арм.sur имеет самое непосредственное отношение к шумерскому sir (sir5) “острый”[7]. Заметим, что в отличии от урарткого šurə „оружие” предложенного Дьяконовым в качестве первоисточника для арм.sur и индоевропейского kō-ro- “точить” предложенного для этой же роли Ачаряном, наше шумерское sir (sir5) “острый” совпадает с арм. sur “острие, меч” как значением, так и фонетикой и поскольку это никак нельзя считать совпадением, то придётся сделать следующий вывод – Возможно урартское šurə „оружие” и индоевропейское *kō-ro- “точить” и имеют отношение к арм. sur (սուր) “меч, остриё”, но никак не в качестве источников для перениманий в армянский.

Этот в высшей степени ясный пример даёт нам достаточно оснований по крайней мере для того, чтобы подвергнуть сомнению как миграционную теорию происхождения армян, так и, конкретно для данного случая, позицию Г.Ачаряна и Г.Джаукяна относительно слов обозначающих Щит.

Арман Ревазян. 2019.©





[1] Возможно имеет смысл заметить, что и vahan (վահան) и aspar (ասպար) популярны в Армении в качестве личных имён.
[2]Первоисточником для vahan (վահան) предлагается рассматривать авест. vərəϴa “щит”, а для aspar средне-персидское aspar, либо же форма sipar обозначенная как в авестийском, так и в средне-персидском и даже персидском. /G.Djahukian. Armenian Etymological Dictionary, Erevan, 2010/ . Логично пользоваться новейшими этимологическими словарями, поскольку предполагается, что в них представлены новейшие достижения в области этимологии. Однако в нашем случае, пользуясь Армянским Этимологическим Словарём Г.Джаукяна вышедшем в свет в 2010 году, мы вынуждены будем всякий раз просматривать источники на которые ссылается сам Г.Джаукян и для этого существует достаточно веская причина. Например представляя слово vahan (վահան) Г.Ачарян относит оное в перечень иранских заимствований с достаточно выраженной долей сомнений – “должно быть является перениманием из иранского (Իրանեան փոխառություն պետք է լինի)”, но в устах академика Джаукяна это соображение приобретает уже категоричную форму – “Перенимание из иранского источника (Փոխառություն իրանական աղբյուրից)”. Следует заметить, что в период 1926 года, то есть с момента издания “Армянского Корневого Словаря” Г.Ачаряна до момента кончины академика Джаукяна в 2005 году и посмертного издания “Армянского Этимологического Словаря” Г.Джаукяна в 2010 году, никаких новых данных, которые бы позволяли придать данному предположению Г.Ачаряна статус факта не существует. К сожалению это не единичный случай, а потому во всех подобных случаях есть смысл обращаться к первоисточнику. 
[3] Подробнее смотрите - И. М. Дьяконов “Предыстория армянского народа. История Армянского нагорья с 1500 по 500 г. до н.э. Хетты, лувийцы, протоармяне”. Ереван,1968. Необходимо отметить, что гипотеза И.М.Дьяконова не лишена противоречий, так например в одном месте, говоря о возможности рассмотрения в качестве предка армянского языка киммерийский, Дьяконов ссылается на малочисленность киммерийцев –“Большинство исследователей считают киммерийцев фракоязычными, и поэтому следует рассмотреть, нельзя ли считать их язык предком древнеармянского. На это следует ответить отрицательно. Прежде всего, киммерийцы были малочисленны. Опасность их заключалась лишь в их большой подвижности, в том, что они впервые ввели тактику массового кавалерийского боя. Но чуть ниже, говоря о численности протоармян по сравнению с местным населением, малочисленность протоармян Дьяконова не особенно смущает. Он пишет –Число мушков и урумейцев не могло быть значительным. Анналы Тиглатпаласара I говорят о вторжении в Кадмухи 20000 воинов-мушков (причем среди этих воинов, вероятно, могли быть и местные жители Алзи; не исключено, что эта цифра преувеличена) и о 4000 воинах-касках и урумейцах. Если считать, что в те времена воином был каждый четвертый, то надо полагать, что общая численность вторгшихся племен была от ста до двухсот тысяч, даже считая тех, кто не участвовал в походе на Кадмухи. Между тем местное население было более многочисленным. Так, по данным анналов Сардури II, он отменил по Урартской державе 350 тыс. воинских повинностных единиц, из чего видно, что население Урарту значительно превышало миллион и могло составлять два-три миллиона. ”. Тем не менее эти обстоятельства не становятся поводом для того, чтобы в качестве языка предка древнеармянского не рассматривать язык так называемых протоармян фрако-фригийской группы, как это было сделано в случае с киммерийским.
[4] И.М.Дьяконов там же
[5] Антуан Мейе. «Арменоведческие исследования» Ереван-1978 на арм.языке.с.186 или же см. Le nom du «fils», MSL, т.21,1918, стр.45-48
[6] И.М.Дьяконов., там же
[7] См. Электронный словарь университета Пенсильвании (ePSD).

Комментарии

Поделиться

Подпишитесь на мой Телеграмм и узнавайте о новых статьях первыми!

Анонс

В Кремле происходят необратимые процессы. Можно не сомневаться, что в самом ближайшем будущем мы станем свидетелями крайне интересных событий.

Популярные сообщения